Битва с огнем

На одних он представлен как генеральный директор ООО «Пожарно-спасательный центр», на других - как заведующий кафедрой «Безопасность в чрезвычайных ситуациях», кандидат технических наук и доцент Госакадемии профессиональной переподготовки и повышения квалификации руководящих работников» сибирского института ГАСИС. Но на вопрос «кто же вы на самом деле, Геннадий Павлович?» Файзрахманов отвечает мгновенно - «пожарный с тридцатилетним стажем».

Владислав Титов

-Геннадий Павлович, как вы решили стать пожарным?

-Я вырос в небольшом селе Кутулик Аларского района, там заканчивал школу. Это родина Вампилова, у нас преподавали те же учителя, которые учили и его. Я с детства мечтал стать военным. Даже в суворовское училище поступал. Но там случился такой забавный казус: на медкомиссии нужно было по запаху определять разные вещества. Я услышал запах, но не смог его узнать. Это была водка, а у нас дома ее никогда не было.

В 1976 году я поступил в Иркутское пожарно-техническое училище, принял присягу, и с тех пор моя жизнь была неразрывно связана с пожарной службой. После службы получил распределение в Усолье-Сибирское, потом несколько лет работал в Черемхово, позже получил назначение в ГУВД по Иркутской области, руководил всеми пожарными частями области. В моем подчинении было более восьми тысяч человек личного состава и 1200 единиц специальной техники.

-Помнится, в пожарных частях Иркутской области в конце 80-х проводился какой-то эксперимент...

-Да, действительно. В 1989 году, когда я служил в Черемхово, меня назначили ответственным за создание единого пожарного гарнизона. Тогда сложилась парадоксальная ситуация. В одном небольшом городе существовали четыре пожарных службы разного подчинения. Были военизированные пожарные части, потом так называемые «беспогонники» - городская пожарная охрана, плюс еще пожарные, которые входили в систему МВД, и ведомственные пожарные, у которых начальство находилось в Свирске. По сути, в одной комнате сидели четыре командира пожарных частей, у каждого из которых был свой начальник, свои инструкции и своя зона ответственности, разные источники финансирования. Вспомните, это же конец 80-х - время, когда все было по талонам. Сгорел, скажем, дом, там пропали талоны на всю семью - куда обращаться?

И вот тогда я занимался созданием единого пожарного гарнизона. Все получилось, до сих пор горжусь. Наш опыт тогда стал распространяться по всем пожарным подразделениям Советского Союза. Приезжали начальники управлений в небольшое Черемхово, чтобы изучить опыт работы первого в стране единого пожарного гарнизона.

-И пожаров стало меньше?

-И пожаров меньше, и реагировали на них быстрее, слаженнее работали.

-А свой самый первый выезд на пожар помните?

-К сожалению, нет. Слишком много их было. Запоминаются только какие-то курьезные случаи. Например, в Усолье горел подвал пятиэтажного дома, и нам пришлось эвакуировать людей по пожарным лестницам, потому что лестничные клетки уже были задымлены. А на пятом этаже осталась бабушка неходячая, парализованная. И вот мы вдвоем с другим лейтенантом с пятого этажа по пожарной лестнице, обернув в одеяло, ее тащили. А она тяжелая была, вместе с одеялом - килограммов под сто, наверно. Вот такие моменты обычно и запоминаются...

-А какой пожар запомнился больше всего?

-Не ошибусь, если скажу, что это было 6 декабря 1997 года, когда на жилые кварталы в городе Иркутск упал самолет «Руслан». Тогда одновременно вспыхнули 130 тонн авиационного керосина, площадь пожара составила шесть тысяч квадратных метров. Тогда счет шел даже не на минуты, а на секунды. Это был, наверно, самый страшный пожар в Иркутске за последние двадцать лет. Его тушили около 500 пожарных, 30 пожарных машин были выведены в первую линию. И меньше чем за час мы локализовали очаги возгорания, хотя разлившийся керосин тушить невероятно трудно. Людей тогда очень много погибло...

-Геннадий Павлович, вот вы за свою жизнь видели много пожаров. 30 лет отдали борьбе с огнем. Скажите, за эти годы ведь многое изменилось - появились какие-то новые машины, спецтехника, новые реагенты для тушения пожаров?

-Вы знаете, в сущности при всех научно-технических новинках главным «действующим лицом» при тушении пожаров остается человек с пожарным рукавом. Я знаю про исследования и экспериментальные разработки - пытаются создать пожарных роботов, но робот не может себя вести в экстремальной ситуации так, как опытный пожарный. Здесь дело в определенных качествах характера, в умении разобраться на месте в ситуации, иметь быструю реакцию, оценивать риски - причем делать это на основании каких-то мало заметных другим факторов. Ведь опытный пожарный даже при одном взгляде на огонь уже может определить, что горит и в каких объемах - по цвету пламени, интенсивности, дыму...

-То есть вы можете определить, что горит, только поглядев на пожар?

-Конечно. Резина горит не так, как хлопок или солома. Дом с деревянными перекрытиями горит иначе, чем панельная многоэтажка. Разные запахи, разные звуки, разные технологии тушения. Тот же спирт, пока его не разбавишь до сорока градусов, потушить невозможно. Здесь много своих нюансов, всего не перечислишь. У каждого пожарного со стажем есть собственный набор примет и особенностей, по которым он «читает» пожар. Своя мифология. Свое, если так можно сказать, восприятие города, в котором он живет и работает.

-Интересно, как пожарный, каким вы видите Иркутск?

-У меня хорошая память и я городские улицы до сих пор опознаю по пожарам, которые на них происходили. Называют какую-то улицу, я могу не знать, где она находится, как туда доехать, но в памяти сразу всплывает четко - на этой улице горел такой-то дом, или подвал, или строение. Это профессиональная привычка.

-Наверно, когда приходите в незнакомое место, тоже подсознательно начинаете проверять его на «пожароопасность»...

-Да, и это тоже. Это уже само собой происходит. Каждое здание имеет свои «пожароопасные» особенности. За последние годы появилось множество новых строительных материалов, люди хотят покрасивее отделать свои квартиры, офисы, а вот о том, насколько это все опасно в случае возникновения пожара, мало кто задумывается.

-В Иркутске возможно повторение трагедии «Хромой лошади»?

-Возможно. Видите ли, никто не застрахован от повторения подобной трагедии. Что произошло в «Хромой лошади» с точки зрения пожарного? Были нарушены все возможные требования: закрытое тесное помещение, в котором разводился открытый огонь, тесные выходы, эвакуация людей была практически невозможна. А каждый пожарный вам скажет, что одна из основных причин гибели людей при пожарах - отсутствие нормальных путей эвакуации. Сколько человек способен продержаться без воздуха в задымленном помещении? Минуту, две? А тем более, если не знает, где, куда бежать в случае пожара? Паника и растерянность - вот что чаще всего убивает людей, оказавшихся в очаге пожара.

А если это магазин, детский дом или дом престарелых, где люди плохо слышат? Как их оповестить, собрать, вывести в безопасное место?

-И что делать в такой ситуации?

-Профилактика. Обращаться к профессионалам за консультацией и квалифицированной помощью. Вот к нам, например, в «Пожарно-спасательный центр» стали приходить представители разных организаций, потому что случай с «Хромой лошадью» многих заставил задуматься.

-Геннадий Павлович, давно хотел задать этот вопрос профессиональному пожарному. А сами-то вы любите сидеть у камина, у костра? Как вы себя чувствуете в присутствии огня?

-Я люблю смотреть на огонь. Не на пожаре, конечно, там смотреть-любоваться некогда. Но вообще очень люблю смотреть на мирный, контролируемый (есть такое понятие в лексиконе пожарных) огонь. Огонь - он же при хорошем обращении становится не врагом, а другом человека. С древнейших времен так повелось.

-И последнее - не жалеете, что стали пожарным?

-Да что вы! У меня и сын теперь пожарный, старший лейтенант, закончил то же училище, что и я. И племянница, и племянник - он уже подполковник. Так что фамилия Файзрахмановых - это в Иркутске теперь целая династия пожарных. Думаю, что на всю семью мы уже сто лет общей выслуги имеем...