Опыт сравнительного затылкосозерцания
Вместе с очередями ушла еще и часть жизни обывателя. Во времена строительства коммунизма очередь даже больше претендовала на «наше все», чем сейчас телевизор. В голубой экран смотрели реже, чем на затылок впередистоящего. Очередь была вместилищем хамства, замешанном на взаимном раздражении, источником слухов и новостей, местом встреч, и, как это ни парадоксально, живым уроком человечности. Те, кому сейчас тридцать или больше, с некоторым старанием смогут выудить из памяти как их собственные родители отдавали «напрокат» своих детей чужим дядям и тетям, поскольку тушенка «по две банки в одни руки», независимо от размера рук. «Наш человек» в те времена проводил в очереди значительную часть своего бытия. Надо ли говорить, что это бытие не лучшим образом определяло сознание.
Очередь возродилась относительно недавно. Недлинная, требующая присутствия один раз в месяц, но очередь. Удивительно, что она состоит из людей, которые просто жаждут отдать государству или его посредникам свои деньги. Это очереди в Сбербанке к окну коммунальных платежей. Однако речь не о плохой организации отъема денег у населения. Я о другом. Почти часовое - какая мелочь по сравнению, например, с 79-м годом и стоянием затылок в затылок за разливным подсолнечным маслом! - внимательное пребывание в такой очереди наглядно демонстрирует, как изменилась наша жизнь.
Например, очередь как явление уже не вписывается в сознание тех, кто родился в годы реформ. Они просто робко подходят к визуально последнему, встают молча, «кто крайний?» не спрашивают, предусмотрительно не интересуются, за кем этот «крайний» занимал. Постоянно теряются, путают других, более опытных, огрызаются от своего бессилия понять что-либо. Хлюпики и слабаки по сравнению с любой 80-летней бабушкой.
Впереди меня осталось всего пять человек. Каждый персонаж впереди из той же очереди за подсолнечным маслом в 79-м, но это уже другие люди. Уже не столь безликие, как тридцать лет назад. Я бы сказал, более контрастные в сравнении друг с другом.
Две интеллигентных женщины заспорили на предмет очередности. Одна уступает место другой. Святая простота. Пока они спорили, из-за их спин выходит бойкая дама и встает к окошку. Бойкая дама принесла в банк квартплату. За пять квартир. «Меня попросили», - с вызовом говорит она неизвестно кому, видимо чувствуя, что шуба на спине необратимо теряет волос от взглядов и шепота оставшихся позади.
Две интеллигентных женщины заспорили на предмет очередности. Одна уступает место другой. Святая простота. Пока они спорили, из-за их спин выходит бойкая дама и встает к окошку. Бойкая дама принесла в банк квартплату. За пять квартир. «Меня попросили», - с вызовом говорит она неизвестно кому, видимо чувствуя, что шуба на спине необратимо теряет волос от взглядов и шепота оставшихся позади.
Отчего-то опустив глаза, мимо очереди к банкомату поспешно проходит местный депутат.
Интеллигентные женщины платят: одна пошлину в ЗАГС за себя и штраф в ГАИ за мужа, другая за свет, телефон, квартиру, кабельное телевидение, домофон и охрану. За ними молодой человек, когда-то лежавший в коляске рядом с «подсолнечной» очередью, но уже обладавший правом «вторых рук». Очень плохо одет. Осенние ботинки из кожзаменителя на морозе покрылись пузырями отслоившейся псевдолакировки. Тощий пуховик выцвел и потерял половину кнопок и замков. Юноша отдает в кассу шесть тысяч рублей.
- Адрес у этого счета, что вы подали, какой? – из-за бронированного стекла громко спрашивает кассир.
- Не знаю. Там в газете только счет и был. Написано на строительство храма. Как же быть? Адреса я не знаю?
- На «Андрея Рублева» напишу, там разберутся, - так же громко, но уже совсем другим, радикально изменившимся голосом, отвечают ему из-за стекла.
Очередь прекращает разговоры про «понахапали квартир» и «ишь ты, прошел, морду воротит». Молчит.
- Интересно, а зачем Богу деньги нужны? – начинает истеричный мужик, который, как оказалось, все знает про «понахапавших».
Ему никто не отвечает...
