Сергей Терпугов: создатель серьезной комедии и абсурда, близкого к жизни

Братский драматический театр  в середине апреля представил зрителю премьеру «Такой разный Чехов». Этот спектакль  в двух частях, оправдывая своё название, представляет великого классика с разных сторон, лирической и сатирической. Действия до и после антракта  контрастируют, и этому есть простое объяснение: они поставлены двумя  режиссёрами, с  разными режиссёрскими подходами. Лирическая и философская первая часть – работа режиссёра  Виктора Головина. Пародийно-комедийная вторая часть поставлена Сергеем Терпуговым. И, возможно, чеховский «Медведь», пьеса второго действия, мог бы стать  началом большого режиссёрского будущего Сергея Терпугова в братском драмтеатре, но стал, скорее, заключительным  аккордом. Постановщика  ждут  театральные подмостки других городов. Каких – Сергей пока не открывает, но с Братским драмтеатром и с Братском  он уже попрощался.

- Как началась история Терпугова - актёра?

- Как это часто бывает, спонтанно.  Мне было  пятнадцать лет,  я учился в   63-ем училище и однажды  «забрёл» в театр Олега Чернигова, который тогда существовал на базе Дворца Искусств.  И сцена увлекла,  захватила с головой, что даже получение высшего образование в Братском университете стало уходить на второй план после театра, а затем и вовсе отодвинулось  в сторону. Между технической специальностью и творчеством  выбор пал на последнее.  Я сидел в коридоре во Дворце Искусств и размышлял: а что, хорошая работа,  не пыльная. Люди, которые работают в театре, особо не напрягаются, всегда в чистоте, в тепле, костюмы одевают, хохмят на сцене, да ещё и  деньги за это получают. И решил учиться  на режиссёра. Потом несколько раз  мнение менялось.  Сначала ты занимаешься в любительском театре, тебе дают главные роли. И всё это происходит только потому, что ты один из немногих  парней, кто занимается в  театральной студии. И, может быть, ещё играет роль и наличие какого-то темперамента, может быть, есть дикция,  может быть, нерв какой-то… И ты  трудишься! На уровне любительского театра  очень хорошо. И все говорят: «Ух ты какой!». Начинают влюбляться девочки. И ты думаешь: «Ну всё! Я – талант».  А потом  приходишь в театральный вуз,  легко поступаешь туда, потому что подготовился, начинаешь учиться  профессии. Но ты же талант,  вернее, ты думаешь, что ты  талант.  Считаешь, что  всё знаешь. А профессия режиссерская  сложная: разложить неразложимое – жизнь, по кусочкам  понять её, объяснить играющим и воспроизвести на сцене. После осознания этого  мнение поменялось, пришли зрелость и ответственность.

- Как проявил себя Терпугов-режиссёр?

-  Как режиссёр я   воплотил в жизнь уже несколько постановок.  «Такой разный Чехов» стал шестой режиссёрской работой. Предыдущие постановки в большинстве своём – детские спектакли. Вовсе не потому, что для детей, по всеобщему мнению, делать спектакли проще и можно относиться безответственнее. Скорее наоборот, в представление для маленьких зрителей необходимо вложить больше трудов и творчества. Ведь они имеют равное со взрослыми право посмотреть качественный спектакль. Для детей  спектакль делать приятнее – только поэтому, возможно, и легче,  а уровень его должен быть так же высок. Со стороны может показаться, что это «хохотушки».  Я не думаю, что мы обезьянничаем.  Внимание ребёнка сложнее приковать  к происходящему на сцене, если спектакль скучный. Взрослый не может себе позволить встать во время скучного спектакля, тем более бегать по рядам, чего не скажешь о детях.  А если их большинство в зале и им не интересно, то никакие преподаватели с ними не справятся. Если  детям не нравится – ты хоть заобезьянничайся.   Я считаю, что пьеса «Медведь»  - не «кривляние», хотя на первый взгляд таковыми могут показаться многие комедийные приёмы.

- Вам нравится делать постановки комедий?

- Я вообще люблю жанр пародии, даже пародийной комедии абсурда. Жанр, который так популярен в Америке и пока только  пробивает первые ростки в России. Это ново для  театра, а потому и привлекает. В Чеховского «Медведя» мне тоже захотелось внедрить элементы комедии абсурда. Поэтому в классическом произведении и появились современный пылесос в руках  горничной,  спрей-дезодорант и многие другие  атрибуты нынешней повседневности, которые отдаляют зрителя от атмосферы девятнадцатого века. Однако, по задумке постановщика,  каждый сидящий в зале должен найти что-то близкое, ощутить  свою похожесть с героем,  перенести ситуацию со сцены  на свою собственную биографию.  Наверняка таких девушек много в Братске, которые остались без своей второй половины,  и им надо сказать, что мир так устроен. А как это сказать? И начинаешь анализировать, развивать, искать какие-то образы. Вот один яркий пример:  у Чехова написано  «барыня погребла  себя в 4 стенах». А  как это проиллюстрировать? Тогда и возник гроб. Но чтобы не было слишком траурно – на нём  появилась утешающая надпись «реквизит». 

Почему возникла дуэль между ними? У Чехова поговорили, пообзывались и сразу призвали друг друга «к барьеру».  Но ведь этого мало. Необходимо подвести ситуацию так, чтобы не только героиня возненавидела героя, но и чтобы эмоционально стало понятно, что без дуэли никак не обойтись. А когда актрисе  в лицо выплёскивается стакан холодной воды, то уже сама актриса, Наталья Бублик, начинает меня, Сергея Терпугова, искренне презирать, и только так мы добиваемся реалистичности и необратимости этой дуэли.

- Значит, главное в постановке – это реалистичность?

- Скорее «интересность». Есть такой неписаный показатель оценки спектакля зрителями: они должны выходить из театра с ощущением, что «недохлопали», то есть мало или не очень громко поаплодировали. «У режиссёров есть не очень хорошая тенденция  делать длинные затяжные поклоны в финале.  Артисты выходят поклониться, потом они выходят ещё раз, потом они снова выходят уже по одному, потом ещё «на бис»…  И вот они видят, что зритель уже встал и хлопает стоя, и думают: «Какие мы молодцы». А на самом деле люди просто уже торопятся в гардероб, бормоча про себя: «Когда же это, наконец, закончится?». Такого надо избегать. Поклонились, занавес закрылся, и затяжной финал не испортил предыдущих впечатлений от постановки. А зритель  идёт домой и думает: «Эх, так хорошо сыграли, и даже не дали нормально отблагодарить».

- Каковы по вашему мнению перспективы у театра?

Театр должен расти и развиваться, он должен шагать вперёд. Он всегда был не таким массовым и публичным, как кинотеатр, куда люди приходят поесть поп-корна или пообниматься на последнем ряду.  В театр люди собираются, и это целый ритуал. И пускай это приносит не столько дохода, но зато культурный вклад гораздо больше, в душе должен оставаться след. Необходимо внедрять новые и новые решения, задевающие обывателя «за живое». Сейчас появились и быстро распространяются новые идеи в кинематографе – например трёхмерное изображение. Скоро, наверное, в кинотеатры будут передаваться запахи.  А театр – это же ещё больший плацдарм для идей. Можно  сверху взбрызнуть водой, если на сцене изображаем дождь. Можно использовать кинопроектор, но не стандартно на стену или экран, как это уже много раз делалось, а, например, сверху на пол. Получится отличное реалистичное море, или, к примеру,  поле ржи, или болото, в котором утонула Лиза Бричкина в «А зори здесь тихие». Должна быть задействована не только сцена. Можно ведь разместить колонки по периметру зала и «пустить» по ним шум ветра по кругу, чтоб ощущались завихрения.  И таких идей много – только дайте возможность их реализовать.

- Какое место в Вашей жизни занимает театральная деятельность?

- Я недавно понял, что  в голове  слишком много «театра». Столько разных текстов ролей выучено,  столько идей и мыслей о новых постановках, что для остального остаётся совсем мало места.

Татьяна Бакулина