Путешествие к центру Европы. Часть 3.
16.06.2007
Сейчас аналитики подводят итоги саммита «большой восьмерки», завершившегося на днях в немецком Хайлигендамме. Пресса во всем мире активно пишет о договоренностях Европы и США по климатическим проблемам и о предложении Владимира Путина Джорджу Бушу вместе использовать радиолокационную станцию в Азербайджане. Однако не менее заметное место в материалах, посвященных встрече G-8, занимают не самые серьезные на первый взгляд детали.
Например, как отбирали «благонадежную» публику для встречи с американским президентом, или какова история паровозика, перевозящего аккредитованных на саммите журналистов... Повседневные впечатления – это то, что запоминается просто так. И собирать их в отличие от официальной информации можно всегда, невзирая на протокольные встречи и статус Германии как одного из мировых лидеров, председателя G-8 и Евросоюза.
Красный клаксон
Я хожу по Мюнхену с картой в руках, и у меня, наверное, ужасно глупый вид. Уже три человека предложили мне свою помощь, огромная карта развивается на ветру и даже задевает велосипедистов, проезжающих по соседним дорожкам. Людей, передвигающихся на двух колесах в Германии очень много. В Европе этому транспорту «все возрасты покорны», а велодорожки так же естественны и обязательны, как и пешеходные тротуары. За спинами родителей в специальных креслах сидят малыши в цветных шлемах, бабушки везут в велокорзинках продукты из магазинов. В крупных городах многие люди имеют сразу по нескольку двухколесных друзей, например, около станций метро, ближайших к дому и офису. Простенький велозамок, и можно не волноваться – паркуйся на любой срок.
За моей спиной, совсем рядом, мяукнул клаксон. Резко обернувшись, я оказалась носом к носу с человеком, чей нос, в отличие от моего, был весьма примечательный. Собственно, это он и сигналил – красный клоунский нос-звонок. Его хозяин еще раз поприветствовал меня, нажав на клаксон правой рукой, и сказал:
- Доброе утро!
- Добрый день! Извините, я не говорю по-немецки. И английский мой тоже не очень хороший, - эту фразу, заготовленную сразу на двух языках, я всегда выдавала залпом.
Он рассмеялся:
- Я тоже не очень хорошо говорю по-английски, значит, друг друга поймем.
Обычный парень. В футболке и кепке (бейсболке), а дальше опять, почти по Маршаку: «Красный клаксон на носу у него. Больше не знаю о нем ничего».
До пинакотеки – знаменитой мюнхенской галереи – оставалось полквартала. Он показал мне дорогу, помахал рукой, просигналил носом и укатил дальше.
Пройду по Шиллештрассе, сверну на Гетеплац?
Не помню, чтоб до этой поездки я где-то также усердно пользовалась картами. Но еще в Берлине организатор моего путешествия Марен Шробар прямо в аэропорту вручила мне объемную папку с информацией обо всех местах, которые предполагалось посетить. На картах были обведены кружками гостиницы, музеи и редакции, на детальных распечатках из Интернета маршруты были прочерчены маркерами, а с почти шпионских досье на меня смотрели люди, с которыми предстояло встретиться. Кстати, это все на самом деле пригождалось. Например, на перроне в Ораниенбурге, где я по фотографии нашла переводчицу Катю Райке, или в многолюдном административном корпусе бывшего концлагеря Бухенвальд, где ждала опять же переводчика Мечислава. Люди заходили в фойе один за другим, и вот показался человек, похожий на того, что на снимке. Успела спрятать фотографию: «Здравствуйте, пан Дзеконский!» - «Как Вы меня узнали?»
В Бухенвальд я ездила из Веймара, где мне посчастливилось провести два дня. Поезд прибыл из Берлина, когда уже смеркалось, но привокзальная площадь была так красива, что пока я ее разглядывала, пассажиры разобрали все такси. Мне пришлось достать карту и самостоятельно катить свой чемодан по брусчатке. Вкратце: с улицей я промахнулась, забрела далеко влево, встретила нескольких туристов, знающих город не лучше меня, и, наконец, милейшую веймарскую пару, загружавшую в багажник автомобиля какие-то вещи. Туда же вскоре лег и мой чемодан – через пять минут я была уже на Гетеплац возле старинной гостиницы «Анна Амалия».
Веймар – город-музей, занесенный в Список мирового наследия ЮНЕСКО. Это город классиков, по кривым улочкам которого бродили когда-то Кранах, Бах, Лист, Ницше и, конечно, Шиллер и Гете. Здесь находятся их дома-музеи, а сами поэты стали своего рода главным символом Веймара. Со всеми вытекающими отсюда последствиями: значки, футболки, открытки? В честь Шиллера и Гете по всей стране названо множество площадей и улиц. Недавно было проведено исследование, согласно которому 2248 из них носят имя Шиллера и 2172 – имя Гете. А вообще, самые популярные названия улиц в Германии – это Хауптштрассе (Главная улица) и Дорфштрассе (Деревенская улица).
Новости круглые сутки
В Берлине с Шиллером и Гете связана в первую очередь Унтер ден Линден. В «Гостинице у русского двора» они останавливались в разные годы и, наверняка, гуляли по этой знаменитой липовой аллее и сегодня являющейся одной из главных прогулочных улиц немецкой столицы.
Я пришла на Унтер ден Линден, чтобы посетить студию ZDF – Второго немецкого телевидения. Вообще-то основной телевизионный комплекс канала находится в Майнце, но есть и столичная редакция. Моим экскурсоводом была Анне Геллинек, долгое время работавшая собкором ZDF в Москве. И так уж вышло, что, пробежав по офису и осмотрев помещения, большую часть времени мы провели в кафе, построенном специально для зрителей ZDF. От студии его отделяет прозрачная стена, и только здесь можно посидеть за столиком с известными телевизионщиками, которые забегают сюда выпить чашечку кофе.
Мы тоже пили кофе и болтали. О России и Германии, о Байкале и Транссибе, о том, почему для российского президента устроить пресс-конференцию – это целое событие, за которое некоторые журналисты его даже подобострастно благодарят, а для немецких канцлеров – это обычное рядовое дело. Посудачили о менталитете, о семьях. Мое замужество в 18 лет и ранние дети, конечно, для Германии нетипичны. Здесь практически классическим можно считать вариант самой Анны – когда женщине около сорока, а дочке только два года.
Поход в другую редакцию – на новостной канал N 24 – был более официален и строг. «24» можно понимать как «новости круглые сутки». Здесь ежечасно в прямом эфире рассказывают о последних событиях в стране и мире. Эти выпуски сменяют интервью с известными политиками и экономистами, а также информационные обзоры. В России нет подобных каналов, в тот время как в западных странах они прочно занимают свою нишу. N 24 – самый молодой в Германии, но уже рейтинговый лидер. На вопрос о том, как удалось этого добиться, три руководителя разных структурных подразделений ответили почти одинаково: «Зрителям нравится. Они предпочитают нас».
Почему предпочитают? Ведь новости – одни на всех, и события, и «картинка». Их показывают десятки каналов, но те, кто понимают, что эксклюзивная информация – это исключение, первое место отводят эксклюзивной подаче материала. В условиях жесткой конкуренции на канале N 24 сделали ставку на имидж, стиль и, главное, на атмосферу в студии. Здесь полностью отказались от ведущих-дикторов, на смену которым пришли комментаторы. Представьте себе: сидит в кадре пара тележурналистов (мужчина и женщина), они не читают новости, а свободно излагают их в собственной интерпретации, импровизируют, обмениваются репликами. Конечно, все это требует высочайшего профессионализма, но результат и признание зрителей того стоят.
Шел прямой эфир, и мне показали новостную студию лишь на мгновенье. Большая журналистика была совсем рядом, но дверь пришлось закрыть.
В следующем номере:
Память о войне для немцев. Как разделить понятия «фашизм» и «Германия»?
Что стало с концлагерями после Победы? И кто были новые узники фашистских бараков?
Красный клаксон
Я хожу по Мюнхену с картой в руках, и у меня, наверное, ужасно глупый вид. Уже три человека предложили мне свою помощь, огромная карта развивается на ветру и даже задевает велосипедистов, проезжающих по соседним дорожкам. Людей, передвигающихся на двух колесах в Германии очень много. В Европе этому транспорту «все возрасты покорны», а велодорожки так же естественны и обязательны, как и пешеходные тротуары. За спинами родителей в специальных креслах сидят малыши в цветных шлемах, бабушки везут в велокорзинках продукты из магазинов. В крупных городах многие люди имеют сразу по нескольку двухколесных друзей, например, около станций метро, ближайших к дому и офису. Простенький велозамок, и можно не волноваться – паркуйся на любой срок.
За моей спиной, совсем рядом, мяукнул клаксон. Резко обернувшись, я оказалась носом к носу с человеком, чей нос, в отличие от моего, был весьма примечательный. Собственно, это он и сигналил – красный клоунский нос-звонок. Его хозяин еще раз поприветствовал меня, нажав на клаксон правой рукой, и сказал:
- Доброе утро!
- Добрый день! Извините, я не говорю по-немецки. И английский мой тоже не очень хороший, - эту фразу, заготовленную сразу на двух языках, я всегда выдавала залпом.
Он рассмеялся:
- Я тоже не очень хорошо говорю по-английски, значит, друг друга поймем.
Обычный парень. В футболке и кепке (бейсболке), а дальше опять, почти по Маршаку: «Красный клаксон на носу у него. Больше не знаю о нем ничего».
До пинакотеки – знаменитой мюнхенской галереи – оставалось полквартала. Он показал мне дорогу, помахал рукой, просигналил носом и укатил дальше.
Пройду по Шиллештрассе, сверну на Гетеплац?
Не помню, чтоб до этой поездки я где-то также усердно пользовалась картами. Но еще в Берлине организатор моего путешествия Марен Шробар прямо в аэропорту вручила мне объемную папку с информацией обо всех местах, которые предполагалось посетить. На картах были обведены кружками гостиницы, музеи и редакции, на детальных распечатках из Интернета маршруты были прочерчены маркерами, а с почти шпионских досье на меня смотрели люди, с которыми предстояло встретиться. Кстати, это все на самом деле пригождалось. Например, на перроне в Ораниенбурге, где я по фотографии нашла переводчицу Катю Райке, или в многолюдном административном корпусе бывшего концлагеря Бухенвальд, где ждала опять же переводчика Мечислава. Люди заходили в фойе один за другим, и вот показался человек, похожий на того, что на снимке. Успела спрятать фотографию: «Здравствуйте, пан Дзеконский!» - «Как Вы меня узнали?»
В Бухенвальд я ездила из Веймара, где мне посчастливилось провести два дня. Поезд прибыл из Берлина, когда уже смеркалось, но привокзальная площадь была так красива, что пока я ее разглядывала, пассажиры разобрали все такси. Мне пришлось достать карту и самостоятельно катить свой чемодан по брусчатке. Вкратце: с улицей я промахнулась, забрела далеко влево, встретила нескольких туристов, знающих город не лучше меня, и, наконец, милейшую веймарскую пару, загружавшую в багажник автомобиля какие-то вещи. Туда же вскоре лег и мой чемодан – через пять минут я была уже на Гетеплац возле старинной гостиницы «Анна Амалия».
Веймар – город-музей, занесенный в Список мирового наследия ЮНЕСКО. Это город классиков, по кривым улочкам которого бродили когда-то Кранах, Бах, Лист, Ницше и, конечно, Шиллер и Гете. Здесь находятся их дома-музеи, а сами поэты стали своего рода главным символом Веймара. Со всеми вытекающими отсюда последствиями: значки, футболки, открытки? В честь Шиллера и Гете по всей стране названо множество площадей и улиц. Недавно было проведено исследование, согласно которому 2248 из них носят имя Шиллера и 2172 – имя Гете. А вообще, самые популярные названия улиц в Германии – это Хауптштрассе (Главная улица) и Дорфштрассе (Деревенская улица).
Новости круглые сутки
В Берлине с Шиллером и Гете связана в первую очередь Унтер ден Линден. В «Гостинице у русского двора» они останавливались в разные годы и, наверняка, гуляли по этой знаменитой липовой аллее и сегодня являющейся одной из главных прогулочных улиц немецкой столицы.
Я пришла на Унтер ден Линден, чтобы посетить студию ZDF – Второго немецкого телевидения. Вообще-то основной телевизионный комплекс канала находится в Майнце, но есть и столичная редакция. Моим экскурсоводом была Анне Геллинек, долгое время работавшая собкором ZDF в Москве. И так уж вышло, что, пробежав по офису и осмотрев помещения, большую часть времени мы провели в кафе, построенном специально для зрителей ZDF. От студии его отделяет прозрачная стена, и только здесь можно посидеть за столиком с известными телевизионщиками, которые забегают сюда выпить чашечку кофе.
Мы тоже пили кофе и болтали. О России и Германии, о Байкале и Транссибе, о том, почему для российского президента устроить пресс-конференцию – это целое событие, за которое некоторые журналисты его даже подобострастно благодарят, а для немецких канцлеров – это обычное рядовое дело. Посудачили о менталитете, о семьях. Мое замужество в 18 лет и ранние дети, конечно, для Германии нетипичны. Здесь практически классическим можно считать вариант самой Анны – когда женщине около сорока, а дочке только два года.
Поход в другую редакцию – на новостной канал N 24 – был более официален и строг. «24» можно понимать как «новости круглые сутки». Здесь ежечасно в прямом эфире рассказывают о последних событиях в стране и мире. Эти выпуски сменяют интервью с известными политиками и экономистами, а также информационные обзоры. В России нет подобных каналов, в тот время как в западных странах они прочно занимают свою нишу. N 24 – самый молодой в Германии, но уже рейтинговый лидер. На вопрос о том, как удалось этого добиться, три руководителя разных структурных подразделений ответили почти одинаково: «Зрителям нравится. Они предпочитают нас».
Почему предпочитают? Ведь новости – одни на всех, и события, и «картинка». Их показывают десятки каналов, но те, кто понимают, что эксклюзивная информация – это исключение, первое место отводят эксклюзивной подаче материала. В условиях жесткой конкуренции на канале N 24 сделали ставку на имидж, стиль и, главное, на атмосферу в студии. Здесь полностью отказались от ведущих-дикторов, на смену которым пришли комментаторы. Представьте себе: сидит в кадре пара тележурналистов (мужчина и женщина), они не читают новости, а свободно излагают их в собственной интерпретации, импровизируют, обмениваются репликами. Конечно, все это требует высочайшего профессионализма, но результат и признание зрителей того стоят.
Шел прямой эфир, и мне показали новостную студию лишь на мгновенье. Большая журналистика была совсем рядом, но дверь пришлось закрыть.
В следующем номере:
Память о войне для немцев. Как разделить понятия «фашизм» и «Германия»?
Что стало с концлагерями после Победы? И кто были новые узники фашистских бараков?
