Прорывная педагогика

О, ужас, коммерческие лавки по продаже дипломов могут прикрыть! А может быть, им туда и дорога? Без сомнения, список так называемых неэффективных вузов выглядит весьма подозрительно, а критерии оценки неэффективности так и вообще смешно. Но его появление сделало главное – оно заставило профессиональное сообщество пробудиться от ленивого сна в теплом денежном болоте и начать дергаться. Сейчас пока непонятно к чему приведут эти рефлекторные конвульсии, но, по сути, вопрос нужно ставить кардинально – о неэффективности всей системы современного образования, а не об отдельных очагах его неэффективности в каком-то одном злополучном вузе. Российское образование переживает трагический системный, мировоззренческий кризис, и без понимания этого жизненно важного обстоятельства проблему вряд ли удастся решить. Фактически у нас остался последний шанс на краю бездны, и о том, как нам им воспользоваться, чтобы не погибнуть, сегодня наш разговор с директором Иркутского регионального колледжа педагогического образования, талантливым и авторитетным педагогом, доктором философских наук, профессором Виктором Колесниковым.

- Виктор Алексеевич, существует распространенное мнение, что все беды нашего образования происходят от нищеты, от мизерной заработной платы педагога и низкого его социального статуса в обществе. Это действительно так?

- Это чрезвычайно поверхностный взгляд на проблему. Разумеется, вопросы оплаты труда и статуса существуют, но это не причины кризиса, а последствия. В настоящее время происходит деградация учителя, но причины ее находятся не в материальной плоскости, а в антропологической, в отсутствии гуманитарной стратегии. Мы живем в сложном, беспорядочном мире, когда человек отринул все подлинные человеческие ценности и впал в самообман, убеждая себя в том, что псевдоценности являются настоящими. Жить в этой реальности человеку становится все тяжелее, но, не осознавая процесса, он каждым своим последующим шагом усугубляет ситуацию. Технократическое общество, научно-технический прогресс создали у человека иллюзию абсолютной силы и привели к тому, что человек стал человеку не нужен. Мы движемся по пути индивидуализма, причем в самой худшей и самой извращенной его форме. Идеология постиндустриального общества убеждает нас в том, что смысл человеческого существования – потребление, когда на самом деле смысл в познании и созидании. Мы отринули фундаментальные ценности и остались на зыбком песке, потому что потребление, по сути, не может быть идеологией. Идеология основывается на вере в настоящее. Понимаете, это как настоящее и суррогатное молоко, как экологически чистый и генно-модифицированный картофель. И вот мы столкнулись с кризисом веры, причем веры не религиозной, а той веры, которая была в человеке и давала ему силы и возможность опереться на что-то и уверенно себя в жизни вести. Давала ему силы оставаться человеком. А поскольку человек начинается с познания, больше всего в этом процессе пострадало образование. Именно в этой сфере кризис веры проявился самым болезненным образом. Мы столкнулись с мировоззренческой дырой, и даже не пытаемся понять, что с нами произошло. Ищем сиюминутные прагматические лазейки, но стратегическое решение в мировоззренческой сфере не может быть прагматичным. Оно должно быть культурологическим.

- Вы хотите сказать, что сознание определяет бытие, а не наоборот, и что главное – это мысль?

- А вы знаете, все меняется. Раньше мы разделяли пространство и время, а теперь они слились воедино, и само время сжалось и ускорилось. Во второй половине ХХ века, если вы помните, был спор между физиками и лириками, в котором физики одержали победу. Все тогда несказанно радовались, а между тем нынешний наш мировоззренческий вакуум – результат этой победы. А физика, тем временем, тоже оказалась в тупике. Почему это случилось? Нельзя было гуманитарную науку выбрасывать на обочину истории. Человек - существо в первую очередь духовное, а уж потом биологическое. Все больше погрязая в атрибутах технократического общества, человек забыл о душе, и все больше становится похож на животное. Общество потребления учит его культивировать свои потребности, но потребности безграничны, и все сводится к тому, что человек жаждет потреблять все больше и больше, не особо себя утруждая. А еще Ницше говорил, что человек общества потребления - это не человек вовсе, а супершимпанзе.

- И что же, теперь мы должны жить с мыслью, что мы супершимпанзе?

- Все зависит от нас. Если мы не хотим быть супершимпанзе, нам необходимо вернутся к истокам. 150 лет назад такой кризисной ситуации в антропологическом смысле не было. Раньше человек чувствовал потребность в коллективе, а сейчас рушится вся система общественных связей, происходит стремительная деперсонализация социума. Куда мы такими темпами выйдем, не понятно. Следствием того, что из нашей жизни ушли такие понятия, как духовность и нравственность, и мы забыли, что человек существо эмоциональное, стал небывалый рост агрессии в обществе. Она растет в геометрической прогрессии, и мы можем наблюдать ее повсюду. Человек все больше становится конфликтным. Эти конфликты, религиозные, территориальные, семейные, гендерные, возрастные, вспыхивают по нарастающей. Духовность утрачена, и человек, не зная, как выстраивать свою жизненную стратегию, начинает действовать с позиции экстрима. Человек зажат со всех сторон, говорить о свободе невозможно, потому что безответственность и вседозволенность – это не свобода, это снова какой-то заменитель. Понимаете, мы живем среди каких-то суррогатных ценностей. Подлинная свобода – это, в первую очередь, способность отвергать соблазны свободы. А каждый человек должен пройти испытание свободой, это еще Бердяев говорил. Сегодня человек превратился в зомби, он стал частью технократической цивилизации, и она в нем последнее живое убивает. Выход может подсказать только гуманитарная наука.

- А она у нас есть, осталась еще?

- Я с ужасом жду то время, когда старая профессорская школа, на которую я молюсь и которая в свое время вправила мне мозги и научила смотреть на процессы и явления с высоты птичьего полета, уйдет в небытие. С чем мы останемся? Это будет уже катастрофа. Ученых много, но они все влачат нищенское существование. Нужна объединяющая сила, нужна государственная политика, которая выстроит правильные приоритеты. Обществу необходимо вернуть духовность, русскому народу срочно нужна реанимация фундаментальных ценностей. Российское общество нуждается в экстренном окультуривании, иначе последствия будут весьма тяжелыми. У нас же сейчас биология на первом месте, какое-то биологическое варварство, прикрытое циничным ханжеством. Полный упадок нравов в пропаганде, и при этом родители, которые при слове «секс» падают в обморок. Это ханжество, необходимое нам для создания иллюзии благопристойности, мешает нам взглянуть правде в глаза и понять, где мы находимся, как низко упали. А подросток все это видит, впитывает, как губка, эту ложь, эти двойные стандарты. Как ему уместить это в своей голове? Сколько раз приходилось наблюдать не только мне, но и моим коллегам, как мы убиваем в наших детях живость мысли, искренность, жажду жизни, убиваем в них человеческое. А природу не обманешь, она ищет и находит разнообразные выходы в наркомании, беспорядочных половых связях в их среде. На душу кто и когда работать будет? Образование этим занято? Нет, нам некогда, мы подсчитываем балы по ЕГЭ, пишем отчеты. Если так будет продолжаться, то скоро школьники и студенты своим присутствием будут нам мешать работать.

- Пресловутый новый закон «Об образовании» ставит эти проблемы, хотя бы фиксирует их существование или вообще делает вид, что их не нет?

- Нет, он эти проблемы не ставит и тем более не позволяет их решить. Там все о другом. Начнем с названия: «Об образовании». Само название фиксирует стагнацию и загоняет образование в ханжеские рамки. Если мы ставим перед собой глобальную задачу построить инновационное общество, то говорить надо о развитии образования. Фундаментальные вещи в законе должны быть прописаны, спору нет, но мы также должны были прописать концептуальные векторы, заложить ориентиры, чтобы под них создавать прогрессивную нормативно-правовую базу с учетом инновационного опыта, чтобы была проведена экспертиза этого опыта и чтобы им впоследствии мы стали насыщать массовую практику в школах, вузах и колледжах. У нас ведь сегодня единого школьно-вузовского и колледжного пространства нет. Школы и колледжи подчиняются региональной власти, а вузы, которые готовят кадры для региона – федеральной. При этом научная вузовская база на школы и колледжи не работает. Откуда школам и колледжам черпать научные знания, на что опираться? Вот для борьбы с коррупцией мы внедрили ЕГЭ. Результат – коррупция расцвела пышным цветом, а ЕГЭ превратился в инструмент по вынесению мозгов родителям. То же самое будет и с этим законом. Мы не вникаем в суть ситуации и для себя рисуем иллюзию того, что заимствуем передовой западный опыт, а ответ на вопрос: «Применим ли он к нашей русской рубашке?» не ищем.

- Почему мы не ищем ответы на очевидные вопросы, почему мы катимся в пропасть, каждым последующим шагом усугубляя свое положение?

- Существующая педагогическая система разучила человека мыслить. Сама педагогика остановилась в своем развитии. Мы попали в замкнутый круг: зауженность педагогического кругозора привела к деградации учителя, а деградация учителя привела нас к еще более тяжелым последствиям, мы разучились думать. Вот смотрите: учитель закончил вуз и остановился в своем развитии, а учиться необходимо всю жизнь, и не только учителю. В этом смысл человеческого существования – учиться и выносить уроки каждый день, до последнего вздоха. Но с другой стороны, условий для того, чтобы учитель учился всю жизнь, никто ему не создал. Педагог сегодня не живет, а выживает. При этом современная педагогическая наука и не ставит ему задачу постоянного самообразования, она готовит узконаправленно педагога, а необходимо готовить педагога с широким гуманитарным кругозором. Только такой педагог способен будет развивать, а не подавлять в ребенке личность, творческое начало. Развивать у него активный понятийный аппарат, острый дефицит которого сегодня мы с горечью наблюдаем. Ведь у большинства взрослых людей мозги из-за ограниченности и отсутствия любопытства атрофируются.

И сохранить в ребенке индивидуальность и творческое начало можно только тогда, когда педагог работает с учеником «глаза в глаза». Обратите внимание, у Христа было 12 апостолов, 12 учеников, и все было замечательно, но появился тринадцатый, и у Христа на него сил не хватило. Он стал предателем учителя и его веры. Я выражаюсь фигурально, но, видимо, это число «12» для учителя оптимально. Больше не осилить. Вот мы и получаем «иуд», потому что у учителя руки не доходят. Педагогика – наука штучного похода. Образование – это не получение суммы знаний, зачастую впоследствии бесполезных, это способность критического осмысления действительности и себя в ней, готовность к принятию решений. Нам всем необходимо, наконец, это понять.

- Так мы обречены? Есть ли у нас шанс?

- Мы будем обречены, если не найдем в себе силы осознать и принять реальность, найти в себе мужество взяться за дело и поправить ситуацию. Перестать заниматься мишурой, бесконечным тюнингом, создающим у нас иллюзорную реальность. Нам надо ожить, вернуть энергетику, очнуться, вырваться из зазеркалья. Развивать мозги, пробудить волю, даже не волю, одержимость. Нам необходимо вернуться к коллективизму, но уже на более высоком уровне, учиться быть более открытыми к преобразованиям, мобильными. А что такое мобильность? Это моя способность самого себя кардинально менять и отказываться от себя прежнего, не искать легких путей, потому что их не бывает. Нашему обществу нужны прорывы во всех сферах, но без прорыва в образовании шанс на остальные прорывы равен нулю.